Но посмотрите, какая интересная вещь наблюдается.
О Леме скорбят все. Люди, которые, извините, на одном гектаре не стали бы чай пить, с одинаковой грустью (если не сказать - с отчаяньем) говорят о смерти этого человека.
Гиперсионист раскапывает еврейские корни Лема.
Советские имперцы говорит о настольных книгах несостоявшихся людей "Полудня".
Эстеты вспоминают "Солярис". И т.д. и т.п.
В своей весьма разношерстной на настоящий момент я не увидел ни одного сколько-нибудь скептического замечания - аut bene, aut nihil.
По чьей еще смерти было бы такое единение?
Даже в голову не приходит.
